А идите вы к черту с вашей версификацией ! С вашим ладом неладным, Размером и ямбом неладным, С вашей пломбой на сердце, С александрийским апломбом, С вашей темой готической И снулым холодным стихом ! - Боже мой ! - говорю я, - Пока мы надменные лиры наладим, Эта женщина, этот подкидыш в пустой электричке, Будет длиться и длиться в пустой электричке Меж холодным стеклом И сивушным дурным мужиком... - Боже мой ! - говорю я, - По всевышней поденной привычке Будет, зябко нахохлившись, тупо глядеться в окно Эта женщина, эта ворона... Считать перегоны И читать полустанки, солидно нахохлившись, но Глядеть из угла, Как нашкодивший малый ребенок Смотрит длинное, скучное взрослое наше кино... Боже мой ! Неужели же нам все равно ! С нашей мыслью готической И заостренным стихом, С нашим строем аттическим, Где царит, словно в римском каре, железный закон. Как пробиться в ее одиночество, В холод космический - За стекло, за предел, за барьер - В отраженный вагон ? Там, в другом - отраженном - вагоне, Ее волосы рвутся о кроны. Там, в другом - отраженном - вагоне, Колошматят ее светофоры. В пристяжном эфемерном вагоне Сквозь нее пролетают столбы. Боже мой... Что могу совершить я хорошего, кроме - Попросить пересесть, Чтобы бешеный встречный скорый Не хлестал, не считал бы ее, Как штакетник кривой, разноперый - Когда вылетишь прочь из седла Этой жизни катящейся... Этой многоколесной судьбы...