Вернись, тебя я попросил. Но ты уже вошла. И подбежал к ногам сквозняк из дальнего угла. И дрогнула у кресла ель, и медленно сошли К подножью иглы, словно сель. А с уровня земли, Из-за окна, где снег лежал каленее стекла, Тянуло в дымное тепло поземку через щель. Вернись, тебя я попросил, еще открыта дверь. Вернись, тебя я попросил. Но ты уже вошла. И руки мне на грудь легли. А из моей груди - Навстречу им - ладони две мою прогнули грудь... О, смилуйся, о, не входи в меня еще чуть-чуть. Ты центром времени была, основой всех основ, Как в центре солнечных часов блестящая игла, Что тает в солнечных лучах и в мареве дрожит. А тень на циферблат легла и здесь она лежит. А тень на циферблат легла, закинув тени рук. Мне тень обозначала час и означала день. О, не входи на этот круг, любимая, мой прежний друг, Ты - как собаку - уведешь возлюбленную тень. Она из двух твоих шагов отозвалась во мне. Ее ладони на груди - на этой стороне... Ну, не входи. Войдешь - и там она прильнет к ногам, И повлачится за тобой - по судьбам, по пятам. Кто мне тогда означит час, чтоб, отвратив свой взгляд От мельтешенья мелких строк, мне оглядеть закат ? И доглядеть, отворотив глаза от этих строк, И развернуться в темноте ногами на восток.