Она всходила высоко-высоко Из низкой землянки - к земле из земли. И, с хрустом сминая сухую осоку, Рогатые тени за нею текли. Топталась коровья кургузая стая Вкруг чашки с водою и глину толкла, А эта крестьянка, едва не взлетая, По кромке разболтанной хляби прошла. По кромке разболтанной жизни, по кромке Гульбы и потехи - одною тропой Всю жизнь - всю эпоху - всю вечность, где, кроме Беды да победы - лишь Бог да покой... Ну что я спрошу о покое и Боге ? И что я скажу о судьбе и борьбе ? Что все бездорожные наши дороги Пред этой тропинкой к себе ? ...Ну, то-то, душа, натерпелась ты срама ! Пером описать, аль крестом осенить ? Стою, как язычник у Божьего храма, Приставленный женщине русской служить. Проходит. Прошла. И восходит высоко Со дна косогора к родному крыльцу. ...Язык пересыпан сухою осокой, И теплые пятна ползут по лицу... Ну, то-то, душа, натерпелась ты срама... Стою в темноте, в пустоте, на весу... Иду. Догоняю. Здороваюсь - ...мама, Давайте, ведро донесу.