Когда бы я был при рождении мира, Когда б я стоял над котлом мирозданья, Когда б улыбнулся в предчувствии пира Над Нечто, еще не обретшим названья. Когда бы сумел я над бездной нагнуться И в бездне кипящей сумел отразиться, Там Нечто могло бы с улыбкой сложиться, И Нечто могло бы в ответ улыбнуться. Так где же я был, когда Некто сурово Сказал без улыбки над бездною слово ? Что ж я повторяю пришедшие свыше Слова безутешные. Слушай же ! Слышишь, Как дети рождаясь, кричат при рожденьи О том, что нет радости в это мгновенье, О том, что дурак в кацавеечке хлипкой Проходит с улыбкой по улице липкой. Так где же я сам, когда Некто сурово Швыряет в лицо ему потное слово, И он улыбается, он сторонится, И вновь, неизвестно чему, веселится. Так где же ты был, балагур и повеса, Когда на опушке библейского леса, Смурно матюкая колючий шиповник, Мой род зачинал ноздреватый чиновник. Так где же ты был, мой не сбывшийся отче ? Я вижу : твой сын и доныне хохочет - Да вот же дурак в кацавеечке хлипкой Проходит с улыбкой по улице липкой. И я, ухватившись руками за щеки, Тяну свои губы, как рыбьи молоки, В растяжку, до хруста, от края до края Ему улыбаюсь, лицо улыбая. Когда бы я был при рождении мира, Когда б я стоял над котлом мирозданья, Над плазмой, над лавой, над липкою массой Я мог бы склониться с вот этой гримасой. И я бы сказал, что не стоит бояться, Да будет пророк ваш с улыбкой паяца, Да будет ваш бог бесшабашней сатира, Когда бы я был при рождении мира. Тогда бы над этою дымной клоакой, Над градом, который просили потрогать, Где пивом питаются песни, где дракой Кончаются мессы над вросшим, как ноготь, Мне в сердце мостом. Где в конце с пьедестала Чугунный глядит вертухай, и мочало Речей бесконечных, похожих для виду, На детскую злую большую обиду. Где леди научены веками хлопать, Направив в лицо намозоленный локоть, Где сэры в шузах и в прикидах овчинных За шкары грызутся на рынках блошиных, И там, догрызаясь до смрадных подвалов, Зубами срывают замки с арсеналов, И ржавая кровь ударяет им в лица, И видимо можно уже утолиться. Но голубь библейский на все это какал, Бряцала на все это мирная лира; Житейские где-то и как-то печали, Но если б улыбку они излучали, Да, если б улыбку они залучали, О, если б улыбку они залучали, То я бы над городом этим не плакал, Когда бы я был при рождении мира.